Вплоть до начала XVII в. вино занимало уникальное положение, оставаясь единственным среди напитков предметом оптовой торговли, поддающимся — до известной степени — хранению. Соперников оно не имело. Вода была небезопасной для здоровья, во всяком случае в городах. Эль, не приправленный хмелем, быстро портился. Не было ни крепких напитков, ни тех, что содержат кофеин и играют столь важную роль в современной жизни.

Европа пила вино в таких количествах, что, похоже, наши предки не выходили из запоя. Относиться с доверием к дошедшим до нас описаниям вин той поры, за исключением выразительного замечания Шекспира — «Это вино на редкость забористое, и не успеешь спросить: «Что это со мной?», как оно тебе уже всю кровь надушило», — сложно. В основном это ссылки на отзывы королевских особ или легенды о целительных свойствах вина, нежели свидетельства о его вкусе и стиле.

Все переменилось в XVII в.: сначала из Центральной Америки завезли шоколад, затем из Аравии — кофе и, наконец, из Китая — чай. Голландцы освоили процесс перегонки, обратив обширные области западной Франции в поставщиков дешевого белого вина для своих винокуренных заводов. Эль благодаря хмелю превратился в пиво, более терпимое к хранению, а в большие города начала поступать по трубам чистая вода, которой им недоставало еще с римских времен. Производство вина оказалось на грани катастрофы, спасти его могли лишь новые идеи.

То обстоятельство, что мы датируем создание большинства признанных ныне классическими вин второй половиной XVII в., отнюдь не случайное. Однако развитие событий не увенчалось бы успехом без своевременного изобретения стеклянной винной бутылки. Со времен римлян вино проводило всю свою жизнь в бочках. Бутылки и иные емкости, как правило глиняные или кожаные, нужны были для того, чтобы донести его до стола. В начале XVII в. в производстве стекла произошли изменения, в результате которых бутылки стали более прочными и дешевыми. Теперь их можно было бить, не неся особых убытков. Примерно в то же время были изобретены пробка и штопор, и вино обрело тот вид, к которому мы привыкли.